Священник Потапий Емельянов

Биография

Петр Андреевич Емельянов родился в 1881 (или 1884) г. в деревне Нагапкино Уфимской губернии, Уфимского уезда, Дмитриевской волости (ныне это территория Республики Башкортостан),[1] в семье старообрядцев. Отец его был начетчиком, т. е. хорошо знал тексты Св. Писания, богослужебных книг и т. д. Известно, что у Петра была сестра Анна (?—1958).

14 июля 1900  г. в Уфу приехал вновь назначенный епископ Антоний (Храповицкий). Одним из основных направлений его деятельности было миссионерство среди старообрядцев, которых было очень много в губернии. Епископ Антоний был деятельным человеком и талантливым проповедником. Под влиянием его проповеди многие старообрядцы присоединились к Русской Православной Церкви. Так произошло и с Петром Емельяновым.

27 апреля 1902 г. епископ Антоний был переведен на кафедру архиепископа Волынского с пребыванием в Почаевской Лавре. Он взял с собой Петра в качестве послушника, и тот больше в Уфимскую губ. не возвращался[2]. До 1908 г. Петр был послушником Почаевской лавры, с 1908 г. — служил в царской армии, но по состоянию здоровья из армии был уволен. Вернулся в монастырь, где был пострижен в монахи под именем Потапий. Он сообщил об этом своим родным.

Затем брат Потапий был направлен в Житомир на пастырские курсы, организованные архиепископом Антонием, а в 1911 г. — был рукоположен во иеромонахи. К этому времени относится единственная, очень плохо сохранившаяся его фотография небольшого формата, которая требовалась при поступлении в учебное заведение. На ней мы видим совсем молодого человека с чистыми, правильными чертами лица. Уже на пастырских курсах стал склоняться к католичеству и, хотя не был знаком ни с одним католическим священником, самостоятельно пришел к убеждению о соединении с Католической Церковью. Это тем более вызывает удивление, что о. Потапий был, с одной стороны, воспитанником епископа Антония, всегда настроенного резко антикатолически, а с другой стороны, был тесно связан с монахами Почаевской лавры, форпоста Православной Церкви на границе с Польшей, в католическом окружении. Не обнаружено свидетельств о том, что на о. Потапия повлиял кто-либо из католиков. Вероятно, он самостоятельно шел путем чтения богословской литературы, особенно творений свв. Отцов. Позже он сказал: «…[я] узнал о нахождении себя в неправоте, а в принципе моей души не противился истине». Однако о. Потапий не сразу присоединился ко Вселенской Церкви. С 1914 г. он служил в Свято-Покровском монастыре, в марте 1917 г. был временно направлен Епархиальным Управлением для службы в единоверческом[3] храме в с. Нижняя Богдановка под Луганском, в Донецкой губ. Большое — до 50000 жителей — село было населено русскими, там было три прихода — православный, единоверческий и старообрядческий. О. Потапий своим строгим исполнением церковной службы и горячими проповедями завоевал любовь прихожан, которые обратились к епископу с прошением утвердить о. Потапия в качестве настоятеля, вместо прежнего, бездеятельного. Епископ утвердил это назначение.

Став настоятелем прихода, О. Потапий умел с любовью, приспосабливаясь к умственному развитию паствы, показать ей истину католичества, внушить любовь к Св. Престолу.[4] Прихожане решили всем приходом присоединиться ко Вселенской Церкви. О. Потапий не знал, как им следует действовать. При этом он не хотел заранее ставить свое церковное начальство, митр. Храповицкого, в известность о своих намерениях, так как предвидел, что ему будут чиниться всякие препятствия. Поэтому он предпочел «без всякого посредничества […] направиться к свету истины». В первой половине 1918 г. он обратился за советом к римско-католическому священнику в г. Луганске о. Михаилу Ягулову, который направил его в Харьков к римско-католическому священнику о. А. Квятковскому. О. Квятковский направил о. Потапия в Петроград к о. Леониду Федорову, недавно избранному Экзарху русских католиков. Прихожане снабдили о. Потапия деньгами на дорогу. По пути в Харьков он сообщил епископу Антонию о своем решении и желании его прихожан перейти в католичество, за что был им проклят. Экзарх Федоров принял от о. Потапия прошение о принятии его и его прихожан в лоно Католической Церкви. Присоединение о. Потапия состоялось 29 июня 1918 г. при храме св. Екатерины в Петрограде. Затем о. Потапий вернулся в Нижнюю Богдановку с благословением и посланием о. Федорова прихожанам, которые очень обрадовались совершившемуся событию: «Когда я вернулся в приход от Экзарха с благословением католическим, грамотой и посланием и прочитал его после молебного пения, то духовной радости и словам умиления не было границ, ибо послание было исполнено самой горячей отеческой любви и назидания», — писал о. Потапий митр. Шептицкому впоследствии (13 июля 1924 г.). Посетивший Нижнюю Богдановку в начале августа 1918 г. о. Глеб Верховский привез о. Потапию антиминс, освященный митр. Шептицким.

Затем о. Потапий поставил обо всем в известность митр. Антония Храповицкого. Митрополит некоторое время не предпринимал никаких действий. Затем, 15 августа 1918 г., в Нижнюю Богдановку два миссионера РПЦ из Харькова в сопровождении полиции. Миссионеры сначала пытались в личной беседе увещевать о. Потапия и склонить его к отказу от заблуждений и возвращению в лоно Православной Церкви, но им это не удалось.  Поэтому 18 августа 1918 г. миссионеры вызвали о. Потапия на публичный диспут, на котором присутствовало до 5000 слушателей. Миссионеры пытались оторвать народ от о. Потапия и оклеветать католиков, пользуясь апокрифическими сказаниями против них и показывая малообразованным людям, что эти тексты находятся в старинных книгах, которые внешне производили очень внушительное впечатление, но на самом деле не были авторитетными источниками. Однако их действия оказались безуспешными.

6 октября 1918 г. греко-католический митрополит Галицкий Андрей Шептицкий поручил о. Потапию продолжать окормлять приход в с. Богдановка, ставший греко-католическим.

Сведения о следующем периоде в жизни о. Потапия отрывочны. Не сохранилось даты его заключения в тюрьму г. Луганска, но, судя по всему, это произошло вскоре после приезда миссионеров РПЦ в Нижнюю Богдановку. Очевидно, решение об аресте о. Потапия было принято местными светскими властями в соответствии с продолжавшим действовать тогда законодательством Российской империи, согласно которому переход из православия в другую религию или конфессию считался преступлением. Когда о. Потапий находился в тюрьме, к нему приехал прокурор, объезжавший тюрьмы в порядке прокурорского надзора. Прокурор спросил, почему русский священник оказался в тюрьме. О. Потапий чистосердечно рассказал о событиях, предшествовавших аресту. Прокурор не мог понять, как русский человек мог по своей воле, присоединиться к Католической Церкви, и предполагал, что о. Потапий серьезно заблуждается. Прокурор предложил о. Потапию письменно заявить о своей ошибке, для того, чтобы его дело было пересмотрено и его могли бы выпустить на свободу. О. Потапий твердо отвечал, что действовал сознательно, без всяких политических намерений, в стремлении «содействовать  распространению   Царства  Христова  и   указывать же­лающим войти в него — тот камень, на котором оно основано» (т. е. папу Римского). О. Потапий заявил: «…если бы мне пришлось, и укре­пил бы Господь, пострадать, то я не только не откажусь от этой поли­тики, но согласен тысячу раз подписать ее своей кровью». Однако прокурор продолжал утверждать, что идея о. Потапия внушена ему иезуитами, на что о. Потапий ответил, что «в Царстве Христовом нет ни русского, ни германца, ни какого бы то ни было привилегированного человека, но все во Хрис­те новая тварь».

Во время отсутствия о. Потапия митр. Храповицкий прислал в Нижнюю Богдановку православного священника, который усиленно распространял среди прихожан антикатолическую литературу и склонил нескольких человек вернуться в Православную Церковь. Однако основная масса народа осталась верна Католической Церкви.

Когда о. Потапий был выпущен из тюрьмы, его прихожане очень обрадовались. Но митр. Храповицкий настаивал на том, что храм больше не может принадлежать отделившемуся от РПЦ приходу. Чтобы не нарушать христианских заповедей, о. Потапий с согласия прихожан уступил храм, и приход стал собираться на молитву в маленьком частном доме. Впоследствии они надеялись построить новый храм.

В то же время на Украине разворачивались события гражданской войны, в которых участвовали белогвардейцы, Красная Армия, немецкие оккупационные войска, различные украинские повстанцы. Населенные пункты часто переходили из рук в руки, каждая власть устанавливала свои порядки. Православное духовенство при лояльной к нему власти доносило о противоправных, с точки зрения старого законодательства, действиях о. Потапия, и он неоднократно в течение 1918 г. арестовывался немцами, украинцами, 30 октября 1918 г. вновь был арестован белыми, 27 декабря — освобожден большевиками. 20 августа 1919 — опять арестован белыми, 24 декабря снова освобожден из Луганской тюрьмы большевиками.

В первой половине декабря 1919 г. о. Потапий писал о. Глебу Верховскому: «А о том, что нас гонят и мучают, не беспокойтесь: мы твердо стоим на скале Петровой».

Прихожане о. Потапия также подвергались оскорблениям и избиениям.[5]

В июле 1924 г. о. Потапий представил отчет обо всех событиях, начиная с момента перехода в унию, митр. А. Шептицкому.

По окончании гражданской войны о. Потапий продолжал служение в с. Нижняя Богдановка. Он познакомился с настоятелем римско-католического прихода в г. Макеевке, ассумпционистом о. Пием-Евгением Нёвё. Их контакты были не только человеческими, но и хозяйственными. О. Пий, например, снабдил о. Потапия ульями для приходской пасеки. О. Пий доверял о. Потапию. 8 октября 1926 г., будучи уже настоятелем храма св. Людовика и Апостольским администратором Московским, о. Пий подробно, как другу, писал о. Потапию о своем недавно состоявшемся рукоположении во епископа Китросского и просил его передать прихожанам Нижней Богдановки архипастырское благословение  и просьбу о молитве. 15 октября 1926 г. епископ Неве послал о. Потапию «Полномочие» принять общую исповедь некоего иеромонаха Мельхиседеека при присоединении последнего к Католической Церкви.

Кроме того, некоторые православные священники письменно обращались к о. Потапию с просьбой принять их в Католическую Церковь.

В конце 1926 г. о. Потапий ездил в Москву по вызову епископа Нёвё, по просьбе которого затем отвез секретный пакет к епископу Александру Фризону в Крым.

В 1920-х гг., вследствие политических катаклизмов, прокатившихся по Украине, — I мировой войны, революции, гражданской войны, — положение населения было в материальном отношении очень сложным. Враждующие армии и отряды одинаково требовали у населения, чтобы оно предоставляло им провиант, лошадей и т. д. Сельское хозяйство и промышленность находились в упадке, дефицитом стали не только продукты питания, но и так называемая «мануфактура» — одежда, обувь, простейшие обиходные вещи. Установившаяся власть большевиков довершила разорение населения, установив высокий продналог, а затем продразверстку.

В этих условиях о. Потапий, получая от епископа Нёвё помощь, раздавал деньги прихожанам в виде ссуд (с возвратом или без), помогал покупать одежду, обувь и хозяйственный инвентарь, а также имел намерение приобрести трактор для коллективной обработки земли, организовать проведение электричества в домах, способствовать организации кооперативной торговой артели.

О. Потапий не просто помогал прихожанам решать хозяйственные вопросы. Он отговаривал крестьян, особенно молодежь, от сотрудничества с новой, безбожной властью: от вступления в партию, в комсомол, в комитеты бедноты, объясняя народу, что коммунисты грабят его. В течение некоторого времени он был убежден, что советская власть скоро падет.

Следует отметить еще один важный момент в деятельности о. Потапия. Впоследствии епископ Б. Слосканс рассказывал: «У него не было обрядового сепаратизма. Напротив, он учил и на деле показывал, что он и латинские священники — это одно. (…) И вот после его ареста прихожане оказались сознательными католиками и вместо того чтобы идти на восточную православную службу в храм, имеющийся в том же селе, они ездили, кажется, за 50 километров на латинскую для них непонятную мессу.»

Епископ Нёвё постоянно находился под наблюдением ГПУ, все его контакты отслеживались и отсекались. О. Потапий, как священник, также находился под постоянным наблюдением властей с момента прихода большевиков в Нижнюю Богдановку. Все это послужило причиной ареста о. Потапия, хотя поводом был факт переписки новоназначенного епископа со священником.

27 января 1927 г. комендатура Луганского  Окружного отдела ГПУ УССР выдала ордер на обыск и арест о. Потапия. Однако, так как срок заключения, к которому его приговорили впоследствии, считался с 25 января 1927 г., можно предположить, что о. Потапий был арестован именно в этот день.

Его дело вел уполномоченный  1-го Отделения Киевского районного отдела ГПУ УССР Новаковский. О. Потапий был обвинен в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 70 и 73 Уголовного Кодекса (старой редакции). Содержался он в Харьковской тюрьме.

По мнению ГРУ, о. Потапий проповедовал унию и старался привлечь православных крестьян в католичество исключительно по заданиям епископа Нёвё, а также занимался антисоветской агитацией. Также, по мнению следователя, о. Потапий за присоединение к Католической Церкви давал священникам и крестьянам деньги, полученные от епископа Нёвё, который, в свою очередь, получал деньги из Ватикана, через Французское посольство. Кроме того, закупку о. Потапием вина для нужд совершения Литургии следователь интерпретировал как спаивание крестьян. В дополнение к этому, о. Потапий обвинялся в доставке секретного пакета из Москвы в Крым, от епископа Неве к епископу Фризону.

10 августа 1927 г. по делу о. Потапия было вынесено заключение. Затем следственное дело и сам о. Потапий были отправлены в Москву.

Мученичество

12 сентября 1927 г. на судебном заседании Коллегии ОГПУ дело о. Потапия было заслушано. Оно рассматривалось в порядке постановления Президиума Центрального исполнительного комитета СССР от 9 июня 1927 г. О. Потапий обвинялся по ст.ст. 70 и 58, пункт 5 Уголовного Кодекса СССР. О. Потапий признал себя виновным в предъявленном обвинении, однако объективных доказательств его вины в деле не имеется. Он был приговорен к заключению в концлагерь сроком на десять лет, считая с 25 января 1927 г.

О. Потапий был отправлен в Белбалтлаг и в дальнейшем отбывал наказание в разных отделениях этого лагеря. На Беломорско-Балтийский канал он прибыл 8 октября 1927 г.,[6] затем оказался на Соловках.[7]

Когда он уже находился в лагере, вышло еще одно постановление. На заседании той же московской Коллегии ОГПУ 24 марта 1928 г. было решено не применять амнистию в отношении о. Потапия.

В лагере о. Потапий получал материальную помощь от Политического Красного Креста.

К тому моменту, как о. Потапий оказался на Соловках, там уже было много заключенных священников как латинского, так и восточных обрядов (русские, грузины, армяне). Находился там и Экзарх русских католиков, о. Леонид Федоров. О. Потапий быстро сдружился с собратьями. У него был прекрасный характер.

О. Потапий был назначен сторожем при музее, устроенном в одном из бывших соловецких храмов. Там были и другие сторожа, обычные ссыльные. О. Потапий постоянно просил оставить ему ночные дежурства, что, конечно, приветствовалось его товарищами. На самом же деле во время дежурства он мог спокойно служить литургию в охраняемой им церкви. В целом во время пребывания в лагере о. Потапий, как и многие другие священники, старался совершать литургию по возможности ежедневно (явно или тайно). Это было связано с большими трудностями, т. к. приходилось разными способами добывать необходимые для этого вещи. Например, о. Потапий, который был неплохим портным, в 1928 г. своими руками сшил белое священническое облачение, трудясь над ним «с особенным усердием и поистине детским увлечением», причем сшил так хорошо, что оно использовалось им и другими священниками как праздничное.

Священники, с разрешения лагерного начальства, в течение одного недолгого периода существования лагеря могли открыто служить церковные службы. Каждый раз они вынуждены были подавать заявление об этом заранее и перечислять тех, кто будет присутствовать на службе, и священников, и мирян. О. Потапий открыто служил сразу после своего приезда, в 1928—1929 гг. В какой-то момент начальство лагеря изменило свое решение и сделало режим более строгим. В апреле 1929 г. о. Потапий вместе с отцами Леонидом Федоровым и Николаем Александровым участвовал в Пасхальном богослужении. Вскоре после этого они и еще несколько священников были переведены в одно из отделений Соловецкого лагеря — 12-ую роту, по определению о. Доната Новицкого — «кошмарную соловецкую клоаку», откуда они не могли выходить в свободное от работы время. Затем все заключенные на Соловках католические священники в июне 1929 г. были переведены в очередное отделение лагеря — на остров Анзер — и изолированы от других заключенных на самой северной оконечности острова — в командировке[8] «Троицкая». Туда попал и о. Потапий.

Католические священники разных обрядов — римо-католики, русские католики, армяне, грузины — организовали своеобразную «коммуну». В диалоге с лагерной администрацией они выступали единой группой — например, вместе не работали в воскресные и праздничные дни, отрабатывая свои задания в другое время, вместе отказались подписаться на государственный заем, так как государство могло использовать собранные таким способом деньги в том числе на антирелигиозные цели. За внутренним распорядком в «коммуне» следил избираемый среди священников «староста».

Члены коммуны, несмотря на постоянные обыски, сумели сохранить необходимые для совершения богослужений облачение, иконы, утварь, богослужебные книги. Вино и хлеб для богослужения они получали в посылках с воли. Им нужно было тайное место для совершения литургии, и усилиями о. Потапия, о. Н. Александрова и о. Д. Новицкого оно нашлось в лесу, недалеко от барака.

Для устройства алтаря и службы на нем в соответствии с разными обрядами необходимо было передвинуть большие камни. О. Потапий, обладавший большой физической силой и сноровкой в работе, сумел справиться с этой задачей. Он и служил на этом алтаре одним из первых. Но совершать литургию в лесу в холодную погоду было нельзя, поэтому служили также на чердаке барака, в котором жили. Так как потолок был низкий, всю службу приходилось проводить, стоя на коленях. Лишь к концу пребывания на о. Анзер стало возможно проводить богослужения в более удобном помещении, где можно было стоять в полный рост.

Члены «коммуны» вели общее хозяйство, отдавая все продукты, получаемые по лагерным пайкам, и все продовольственные посылки в один общий фонд, который расходовался на общее питание. О. Потапий по крайней мере в 1932 г., до ареста, официально был поваром командировки Троицкой и готовил пищу для всех заключенных из лагерных пайковых продуктов (из продуктов, получаемых в посылках, пищу для «коммуны» готовил другой человек).

В октябре 1931 г.  о. Потапий находился в лазарете на центральном острове Соловков (в Кремле). Ему была сделана операция по поводу геморроя. В это же время в лазарет был привезен священник из «коммуны», о. Феликс Любчинский, заболевший в августе, но все еще не имевший официального диагноза, хотя его состояние становилось все более тяжелым. О. Потапий стал самоотверженно заботиться об о. Любчинским и добился, чтобы врач наконец поставил тому диагноз[9]. Однако санитар грубо обращался с о. Любчинским и отказывал ему в элементарных услугах, так как считал его симулянтом. Тогда о. Потапий добился перевода в палату о. Любчинского и ухаживал за ним, как мать, утешая его своими разговорами. Видя, что о. Любчинский умирает, о. Потапий напомнил ему об исповеди. О. Любчинский был глубоко благодарен ему за это и после исповеди целовал его руки. 17 ноября 1931 г. о. Любчинский тихо скончался в лазарете. О. Потапий знал, что тело немедленно отправят на вскрытие, поэтому, не докладывая о смерти начальству лазарета, он сразу же совершил над о. Любчинским обряд отпевания, который знал наизусть. Затем, после выноса тела, о. Потапий стал хлопотать о похоронах. С помощью о. Д. Новицкого, также оказавшегося в лазарете, он достал необходимую одежду для покойного. Кроме того, он сшил из полотенца столу и поставил на ней кресты химическим карандашом. О. Потапий и о. Новицкий пришли в мертвецкую, помолились у гроба, благословили покойного и собственноручно заколотили крышку гроба.

5 июля 1932 г. о. Потапий был арестован по групповому делу католического духовенства, которое обвинялось «в создании антисоветской группировки, ведущей антисоветскую агитацию, тайно совершавшей богословские и религиозные обряды и осуществлявшей нелегальную связь с волей для передачи за границу сведений шпионского характера о положении католиков в СССР». На допросе 9 июля 1932 г., который вел следователь А.Л. Каценберг, о. Потапий заявил: «Время, проведенное мною в лагере, не поколебало мои религиозные убеждения, и здесь я стал еще более стойким католиком, и в дальнейшем меня ни что не может поколебать». Относительно его судом было вынесено постановление: «Содержать на островах отдельно от прочих ксендзов до конца срока изоляции».

В августе 1933 г. в приложении к памятной записке о преследованиях Католической Церкви в СССР — списке находившихся на тот момент в России католических священников — архиепископ Нёвё сообщил в Рим, что в Соловецком лагере, на о. Анзер, заключен «Аббат Емельянов Потопей, русский, из Богдановки, арестованный в 1927 (10 лет). Очень энергичный, решительно настроенный против коммунизма».[10]

Где именно содержался о. Потапий, неизвестно, однако до конца срока он не дожил. 4 августа 1936 г. он был освобожден. Наиболее вероятно, что его выпустили из-за плохого состояния здоровья, однако в имеющихся документах причина не названа. Из лагеря он направлялся по железной дороге на родину, в Уфу. Через 10 дней, 14 августа 1936 г., о. Потапий скончался на ст. Надвойцы Мурманской железной дороги. Место его захоронения неизвестно.

27 января 1994 г. о. Потапий был реабилитирован Генеральной прокуратурой Украины в ходе пересмотра дел тех лиц, на которых распространяется действие ст. 1 Закона Украинской СССР «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» от 17 апреля 1991 г. При этом было указано, что в его деле «отсутствует совокупность доказательств, подтверждающих обоснованность привлечения его к ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду».

Слава мученичества

Память об о. Потапии осталась в основном в воспоминаниях его товарищей по заключению — епископа Б. Слоскана, о. Д. Новицкого. В тексте реколлекций епископа Слоскана, сохранившемся в архиве Руссикума, подчеркнуто стремление о. Потапия к личному единению со Св. Престолом и к тому, чтобы его паства, прихожане Нижней Богдановки, также осознанно стремились к такому единению. Воспоминания о. Новицкого, части которых были опубликованы в разных изданиях, подчеркивают высокие личные качества о. Потапия — стремление в любых условиях служить Богу, доброту, заботу о ближних, физическую силу и ловкость, умение решать практические проблемы, обладание трудовыми навыками. Воспоминания о. Новицкого были использованы диаконом Василием (фон Бурманом) при составлении его капитального труда об экзархе русских католиков Леониде Федорове, вышедшего впервые в 1966 г. и переизданного в 1993 г. Затем отрывки из текста воспоминаний о. Новицкого неоднократно перепечатывались.

Поиск материалов о мучениках-католиках на территории бывшего СССР вели польский священник о. Р. Дзвонковский SAC и украинец А. Соколовский, рассказавшие затем об о. Потапии на страницах своих книг.

После возрождения структур Католической Церкви в России, когда началось восстановление истории приходов и собирание мартиролога католиков, пострадавших от безбожной власти в XX в., документы следственного дела о. Потапия были изучены и скопированы И.И. Осиповой, использовавшей их в своей книге «В язвах своих сокрой меня…», переведенной позже на испанский и английский языки.

Материалами И.И. Осиповой воспользовался в своей работе А. Венгер, кратко рассказав об о. Потапии в своих работах «Catholiques en Russie d'après les archives du KGB 1920-1960» и «Rome et Moscou», переведенной затем на русский язык.

Параллельно этому сведения об о. Потапии нашлись в Башкирии, где уфимский краевед В.В. Симонов нашел материал о нем. В.В. Симонов включил найденные им сведения в свою книгу «Католическая церковь в Башкирии: история и современность».

Краткая биография о. Потапия вошла в «Книгу памяти: Мартиролог  Католической Церкви в СССР» о. Б. Чаплицкого и И.И. Осиповой.

Биография о. Потапия содержится в «Церковном календаре на 2003 г. …».

Материалы об о. Потапии помещены на сайте Постулатуры: www.catholicmartyrs.org.

29 ноября 2003 г. настоятель Спасо-Преображенской общины монахов св. Василия Великого игумен Ф. Майзеров направил письмо в постулатуру: «…наша монашеская община почитает иеромонаха Епифания Акулова и иеромонаха Потапия Емельянова. Частное почитание выражается в поминовении на проскомидии и служении литии по субботам. Выражаем надежду, что эти кандидаты для беатификации будут прославлены в лике местно чтимых святых».

В 2004 г. выпущен образок с фотографией и молитвой о прославлении.

Сост. А. Романова