Слуга Божий о. Франциск Будрис (1882-1937)

Биография

Франциск Будрис родился 14 октября 1882 г. в селе Ропейки Бернатовской волости Россиенского уезда Ковенской губернии, в крестьянской семье Франциска Будревича и Домитиллы, урожденной Шлягер. Крещен был 3 дня спустя настоятелем местного Мешкуцкого прихода о. Викентием Шлягером. Крестным отцом был сам о. Шлягер, а крестной матерью - вдова Барбара Раубицкая. О детских и юношеских годах Франциска никаких сведений не сохранилось. Нет документов о его учебе до момента поступления в семинарию. Вероятно, получить необходимые знания ему помогли родственники, может быть, крестный.

В декабре 1902 г., в возрасте 20 лет, Франциск удовлетворительно сдал экзамен на звание аптекарского ученика. Экзамен был по русскому, немецкому и латинскому языкам, а также по географии, истории и математике, что было равноценно окончанию 4 класса прогимназии и давало право поступить в аптекарское училище, а также в духовную семинарию (на этом свидетельстве фамилия впервые была записана в форме "Будрис").

3 июля 1903 г. Франциск получил от ковенского губернатора свидетельство о благонадежности, которое требовалось для поступления в духовную семинарию. Из этого свидетельства следует, что до этого момента он не покидал родные места и ни в чем предосудительном замечен не был. Франциск представил свое свидетельство о крещении в петербургскую Духовную семинарию 3 августа 1903 г. Неизвестно, как Франциск учился, но окончание семинарии в положенное время говорит о том, что вполне удовлетворительно. Рукоположен в священники был весной 1907 г.: в распоряжении управляющего архиепархией прелата С. Денисевича о. Будрис назван "новорукоположенным". Семинарию он окончил, очевидно, в мае или первой половине июня 1907 г., так как 19 июня из консистории был отправлен запрос в Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел о согласии на назначение его викарием в Иркутский приход, что означало направление молодого священника в очень отдаленный (более 5000 км от столицы), трудный сибирский приход. После рукоположения о. Франциск отправился в родные места (на хутор Резголье Россиенского уезда Ковенской губ.), чтобы навестить родственников. 27 июля 1907 г. о. Будрис был назначен викарием прихода в Иркутске.

Молодой священник, получив назначение, не имел денег на такую далекую поездку. Поэтому он попросил управляющего епархией прелата С. Денисевича в виде исключения выслать деньги на покупку билета на поезд ему на руки. Однако Департамент духовных дел иностранных исповеданий послал деньги размере 100 руб. к месту назначения, в Иркутск, о чем священника 22 августа известила, по распоряжению предата Денисевича, митрополитальная канцелярия. В Иркутск викарий прибыл 16 сентября 1907 г. О. Франциск оставался в этом городе до 1909 г., когда 31 января распоряжением архиепископа А. Внуковского был переведен самостоятельным пастырем в Тюмень, город, находящийся в центре Сибири, где до тех пор не было отдельного прихода. Поэтому о. Будрис должен был принимать храм с имуществом от приходских синдиков. 27 февраля 1908 г. архиепископ А. Внуковский также назначил о. Франциска преподавателем Закона Божия в Александровском реальном училище в Тюмени, что означало следующее: в этой школе учились дети католиков, и власти допустили, чтобы католический священник обучал их там религии.

Чтобы немедленно выехать, о. Франциск вынужден был одолжить деньги на дорогу, в надежде на возвращение их консисторией, в чем ему было отказано. После приезда в Тюмень о. Франциск сразу приступил к переучету церковного имущества, и 5 апреля он отправил в Духовную Консисторию инвентарную опись Тюменского храма. В Тюмени прихожанами о. Будриса были в основном поляки - бывшие ссыльные (сосланные после польского восстания 1863 г.) и их потомки - дети и внуки.

Чтобы о. Будрис преподавал закон Божий тюменским учащимся-католикам в государственных школах, управляющий архиепархией епископ С. Денисевич должен был получить согласие на это от государственной власти, т. е., в данном случае, западно-сибирского попечителя учебного округа, что было делом нелегким и часто затягивалось. 10 июля 1909 г. епископ Денисевич распорядился, чтобы о. Будрис преподавал религию в реальном училище, информируя, что преподавание в женской гимназии и 4-классном городском училище еще должно быть согласовано. О решении этих вопросов о. Франциск был уведомлен 5 декабря 1909 г. В городском училище закон Божий должен был преподаваться безвозмездно.

О. Франциск старался обединить прихожан в разных набожных кружках. 12 октября 1909 г. о. Франциск обратился к епископу-суффрагану с просьбой о разрешении принимать членов в Братство Розария и в группу Живого Розария. На письме нет никаких помет ни о разрешении, ни об отказе в этой просьбе, однако 2 октября 1910 г. он снова, обращаясь уже к митрополиту В. Ключинскому, просил разрешения записывать желающих в Братство св. Розария. Вероятно, в этот раз он получил разрешение, так как на письме есть помета: "Отвечено 10.X.1910 г.".

После трех лет службы в Сибири о. Франциск в 1910 г. попросил об полуторамесячном отпуске в родные края, в с. Стульги Россиенского уезда Ковенской губернии, чтобы повидаться со стариком отцом и другими родственниками. Разрешение было дано митрополитом В. Ключинским на период с 11 июля по 25 августа. Однако ввиду каких-то семейных обстоятельств 24 августа о. Франциск телеграммой, высланной из поселка Немокшты, просил о продлении отпуска на 10 дней.

Тюменский приход был бедным, весь полученный сбор расходовался на содержание храма, капеллану оставалсь ничтожная сумма на жизнь, прихожане не давали пожертвований на святые Мессы. Поэтому 25 февраля 1911 г. о. Франциск просил консисторию о денежной помощи. Консистория Могилевской архиепархии рассматривала это прошение в течение почти 10 месяцев и наконец постановила выделить о. Франциску пособие в размере 25 рублей ежемесячно.

О втором отпуске о. Будрис просил только через три года после первого. Вероятно, отсутствие денег и необходимость получения разрешения через Министерство внутренних дел, при невозможности найти священника на замену, не способствовали ежегодным поездкам на столь отдаленную родину. И в этот раз он на полтора месяца собирался к отцу и другим родственникам, в Ковенскую и Курляндскую губернии. О. Франциск сообщал митрополиту Ключинскому, что церковь не будет оставлена без попечения, так как каждое второе воскресенье и по вызову будет приезжать (за 300 км) настоятель из Екатеринбурга, о. И. Вилкас. Разрешение на отпуск с 15 июля по 1 сентября было получено. Это был последний отпуск в жизни о. Будриса.

За годы войны сохранился только один документ, отражающий деятельность о. Будриса и относящийся к 1916 г., - телеграмма представителя польского Центрального гражданского комитета Антоновича епископу И. Цепляку. Антонович жаловался на "неуместное влияние" о. Будриса на поляков-беженцев и для подробного разъяснения направлял к епископу уполномоченного от Комитета. Жалобы такого рода польский комитет неоднократно составлял на священников, которые желали оставаться пастырями всех католиков, не взирая на национальность, а не служить только планам этого Комитета.

В конце 1916 - начале 1917 г. на Урале резко ухудшилось экономическое и политическое положение. Нарушились связи с центром, обострилась продовольственная проблема.

После революции в 1917 г., когда мировая война еще не была закончена, некоторые территории российского государства были заняты войсками европейских государств. Войска большевиков поначалу контролировали только часть территории государства. Некоторые народы, угнетавшиеся в царской России, готовились бороться за свою независимость (в том числе башкиры, населяющие территорию Предуралья, где позже работал о. Будрис).

На Урале раньше, чем в других регионах страны, большевики начали проводить политику военного коммунизма, что привело к голоду и государственному распределению продуктов. Духовенство было поставлено в ситуацию лишенцев, то есть людей без прав.

Политика большевиков вызвала возмущение населения, развернулась гражданская война также и на Урале, куда пришли части Белой Армии, поддерживавшей свергнутое большевиками Временное правительство и союзников (Антанту) и под руководством адмирала А.В. Колчака ведшей ожесточенные бои с большевистской Красной армией.

Прихожанами о. Будриса были в основном жившие на Урале поляки, немцы, литовцы, а также работавшие на уральских предприятиях иностранные специалисты (инженеры, управляющие) - французы, итальянцы и др. и их семьи. После начала первой мировой войны здесь оказались десятки тысяч военнопленных австро-венгерской армии, в основном католиков, и беженцев из Польши, Украины, Белоруссии, а после большевистской революции в 1917 г. и приобретения Польшей независимости в 1918 г. не только большинство беженцев, но и местных поляков, особенно среди более богатых и интеллигенции, не видели возможности жить при новой власти. После заключения в 1921 г. Рижского мирного договора, остановившего войну между Польшей и большевистской Россией, поляки уезжали в Польшу. Военнопленные поляки, чехи и словаки на Урале и в Сибири организовали военные формирования и сражались против большевиков. Многие погибли, другие попали в плен к большевикам.

Оставшиеся в Сибири немногочисленные католические священники не знали, какой юрисдикции принадлежат, так как в 1921 г. был создан апостольский викариат Сибири, впоследствии практически распавшийся. Неизвестной для них была также ситуация в Петрограде, где в 1919 г. был арестован архиепископ Ропп.

О. Будрис был вынужден оставить Тюмень, вероятно, потому, что она была занята большевиками. Иркутский декан о. Ю. Гронский посоветовал ему переехать в Пермь, занятую армией белых, где с 22 февраля 1919 г. о. Будрис стал настоятелем и деканом, имея лишь назначение от омского декана о. Х. Пржемоцкого. О. Будрис даже не знал, какие приходы относятся к пермскому деканату. Не было возможности приобрести вино для св. Мессы, католическую литературу, новый литургический календарь.

Приехав в Пермь, о. Будрис еще застал в городе больше тысячи прихожан, которые были в состоянии содержать священника, на свои пожертвования заботились о храме. Когда власть в Перми 1 июля 1919 г. окончательно перешла к большевикам, они национализировали церковные дома, и с настоятеля потребовали платы за квартиру. Более обеспеченные прихожане уезжали на родину. Оставались бедные, которые не были в состоянии содержать священника. К тому же все стало дорого, наступил голод. Несмотря на трудности, о. Франциск старался обслуживать католиков в Вятке (426 км от Перми), в Екатеринбурге (312 км от Перми), Тюмени (еще 300 км от Екатеринбурга), Тагиле (132 км от Екатеринбурга), а также в окружающих деревнях и поселках. Доехать было трудно по причине высокой стоимости билетов, дороги были плохими, а главное, требовались пропуска.

О. Будрис не знал, кто управляет епархией после выдворения митрополита Э. Роппа. Ему ничего не было известно ни о судьбе епископа Цепляка, ни о судьбах петроградских священников. Поэтому о. Будрис обратился к знакомому священнику в Петрограде и описал свою ситуацию, с надеждой на получение ответа. 13 февраля 1920 г. о. Будрису ответил епископ Цепляк.

О. Будрис даже в условиях революционной и военной неразберихи, разрухи и голода самоотверженно исполнял свои обязанности. Он просил разрешения на введение торжественных богослужений с выставлением Пресвятых Даров, в умилостивление Бога за обиды, наносимые Святейшему Имени. Сильно удручала его невозможность достать вино для Месс или найти, из чего его приготовить. Хотя не хватало денег, о. Будрис старался найти органиста, чтобы службы были более торжественными, особенно во время праздников.

Вокруг царил голод и разруха, но о. Будрис старался аккуратно возместить все расходы на книги и образки, которые просил прислать ему, отказывался от вознаграждения за рассылку по деканату присланных из курии материалов. Так как в Петрограде было еще труднее, по поручению курии он собирал в деканате пожертвования сухарями и деньгами на нужды руководства архиепархии.

8 июня 1920 г. епископ Цепляк назначил о. Будриса Пермским деканом, а также временно, вплоть до прибытия настоятеля, поручил обслуживать католиков Екатеринбургской губернии. С этого времени о. Будрис должен был заботиться, чтобы священники деканата посещали все приходы, но священников на огромной территории по обеим сторонам Урала осталось очень мало. О. Будрис постоянно думал о том, как организовать пастырское обслуживание приходов, делился своими соображениями с архиепископом Цепляком, предлагал наилучшие, с его точки зрения, способы решения возникавших проблем. О. Будрис организовал ежемесячную материальную помощь курии. Он заботился о священниках-литовцах, оказавшихся в тюрьме в г. Тагиле, которых большевики арестовали и намерялись использовать в качестве заложников в переговорах с литовским правительством.

О. Будрис старался, чтобы его прихожане не жили в грехе, без венчания. В обстоятельствах революции, гражданской войны, большевистской пропаганды нравственность подвергалась многочисленным искушениям. Увеличилось количество межконфессиональных и гражданских браков. Многие католики не могли заключить церковный брак по причине отсутствия священников, атеистической пропаганды, а также в силу таких канонических препятствий, как разница религий или браки с атеистами.

О. Будрис наверно знал о принятии в Католической Церкви новего Кодекса канонического права, но этого кодекса не имел и не знал, как поступать в конкретных случаях, в которых в нормальное время священник не вправе был благословить брак. Поэтому он задавал вопросы архиепископу Цепляку. В связи увеличением количества смешанных браков и переходами в католичество просил прислать ему катехизисы и религиозные книги на русском языке. Раньше такой необходимости не было, потому, что католики пользовались церковными книгами на родных языках, а в настоящее время эти языки уже стали незнакомыми, и надо было готовить к Таинствам по-русски. О. Будрис заботился не только о традиционно исповедовавших в России католическую веру поляках, литовцах, немцах, но также и о русских, которые приходили в Католическую Церковь.

В 1921 г. католические приходы Урала обезлюдели, в каждом оставалось по нескольку десятков верных прихожан, которые не могли содержать священников. Не было также священников. Одни уехали по причине преследований, другие были арестованы, третьи, не видя смысла своего пребывания в России, выехали вместе с репатриироваными прихожанами.

О. Будрис, видя, что католики, хотя и разрозненные, остались, решил остаться и служить им. Однако, так как с 1913 г. он не был на родине, то попросил епископа об отпуске, чтобы навестить старика отца, а кроме этого, ему необходимо было восстановить свое здоровье, подорванное недостаточным питанием и нехваткой одежды (вследствие того, что он простужался, ездя зимой по приходу, у него развился ревматизм). О. Будрис был вынужден, как и другие, спасаться от голода, выменивая продукты за свою одежду и обувь. У него не осталось даже шубы, чтобы зимой, в морозы совершать пастырские поездки в другие города.

14 июля 1921 г. архиепископ Цепляк назначил о. Будриса, кроме Пермского, заведовать Вятским приходом, т. е. периодически посещать его. Однако у о. Франциска не было денег на такие дальние поездки (432 км) и не было зимней одежды, поэтому он снова просил об отпуске на родину, чтобы приобрести одежду. В то же время о. Будрис интересовался в курии, не содержит ли мирный договор, заключенный в марте 1921 г. между Советской Россией, Украиной и Польшей, каких-либо пунктов, относящихся к Церкви и церковному имуществу. Архиепископ Цепляк не разрешил о. Будрису выехать в отпуск, потому что в архиепархии остро не хватало священников, а выехавший за границу священник, несомненно, уже не мог бы вернуться в Советскую Россию.

О. Франциск согласился с этим решением. Он отказался от отпуска "до лучших времен", нашел возможность съездить в Вятку и, кроме того, предложил архиепископу Цепляку назначить его заведовать еще и Екатеринбургским приходом, только просил найти какой-либо способ помочь ему оплачивать проезд, так как оставшиеся прихожане уже не могли набрать нужную сумму на билет. Помета на письме свидетельствует, что архиепископ распорядился позаботиться об исполнении его просьбы, но до о. Будриса ответ и средства не дошли, так как через некоторое время он снова обратился в курию с просьбой о денежной помощи на оплату проезда и о присылке пожертвований на Мессы. Он просил также прислать хотя бы одну бутылку вина, которого по-прежнему было совершенно негде достать, и какой-нибудь религиозный журнал, потому что не знал ничего о том, что происходит в католическом мире.

18 октября 1921 г., согласно предложению самого о. Франциска, архиепископ Цепляк назначил его, кроме должностей в Перми и в Вятке, заведовать Екатеринбургским приходом. Такие назначения ему были необходимы как командировочные удостоверения. С тех пор о. Франциск постоянно находился в пути между тремя приходами, проводя в каждом по одной-две недели, а по большим праздникам старался успеть побывать во всех приходах, чтобы не обижать прихожан ни одного из них. О. Будрис нигде не имел постоянного жилья, ночевал в комнатах, которые находились в зданиях храмов, обедал у прихожан. Он должен был сам прибирать в храмах и даже звонить, созывая на Мессу, потому что у него нигде не было помощников - ни сакристиана, ни органиста.

В начале декабря 1921 г. о. Будрис получил известие об отъезде на родину священника из Челябинска, о. Пашкевича. В этом городе оставалось довольно много прихожан, поэтому они были в состоянии содержать священника. Поэтому 13 декабря 1921 г. о. Будрис попросил архиепископа Цепляка назначить его в Челябинск и Екатеринбург (расстояние между которыми составляет 212 км), а в Пермь и Вятку, которые находятся ближе друг к другу, но далеко от Екатеринбурга, предлагал назначить другого священника. Управлять тремя приходами ему было, как он деликатно выразился, "немножко трудновато". Приход в Челябинске в то время был самым большим на Урале по числу оставшихся прихожан. Там проживали не только поляки и литовцы, но и немцы-колонисты. Кроме того, много католиков жило и в Западной Сибири, где не было священника: в Кургане, Златоусте, Троицке, Кустанае (расположенных соответственно в 243, 120, 117 и 264 км от Челябинска). Прихожане из челябинского прихода вызвали о. Будриса для отпевания умерших уже через неделю после отъезда о. Пашкевича. 18 декабря 1921 г. о. Будрис снова направил письмо в курию, в котором предлагал назначить в Челябинск уже не одного, а двух священников, один из которых знал бы немецкий язык и мог бы служить немцам. О. Франциск, понимая, как много сил у священника отнимают постоянные поездки, предлагал, чтобы один священник оставался в Челябинске, а второй объезжал другие местности, а потом они сменялись, давая друг другу отдохнуть. Понимая нужды католиков, он, не дожидаясь ответа, добровольно включил Челябинск в схему своих разъездов.

По причине задержек доставки почты предложение о. Будриса пришло в курию уже после того, как архиепископ Цепляк распорядился иначе: в декабре 1921 г. он освободил о. Будриса от заведования приходом в Вятке, но назначил заведовать Тюменским приходом. Епископ повелел, чтобы о. Будрис распорядился об избрании приходского комитета в каждом из приходов, с тем, чтобы комитет заботился о сохранении храма и церковного имущества. Возможно, что о. Франциск этих распоряжений не получил, и поэтому 4 января 1922 г. он телеграммой запрашивал, кто назначен в Челябинск. 18 января 1922 г. вице-канцлер курии о. Д. Иванов дополнительно проинформировал о. Франциска, что он назначен в Тюмень, а Челябинск и Вятку по совместительству должны были обслуживать другие священники. 8 февраля 1922 г. архиепископ Цепляк выдал удостоверение о. Франциску о том, что тот является деканом, настоятелем Пермского храма и заведующим Екатеринбургским и Тюменским храмами.

29 апреля 1922 г. большевики провели в Екатеринбурге акцию по изъятию ценностей католического храма под общим для всей страны предлогом помощи голодающим Поволжья. О. Будрису удалось спасти серебряный крест (золотых вещей в храме не оказалось), но всю остальную церковную утварь большевики описали.

Так как недавно назначенный челябинский настоятель о. Л. Тучко вскоре заболел, о. Будрис снова "временно" должен был обслуживать этот приход, включая немецкие колонии, в которых по-прежнему не было священника, знающего немецкий язык, и "близлежащие" Курган и Златоуст. Вскоре в Челябинск, Курган и Златоуст был назначен о. И. Сенвайтис, а о. Будрису последовало распоряжение заведовать, кроме прежних прочих, тобольским храмом.

О. Франциск продолжал создавать в приходах, где он служил, разные молитвенные группы. В 1922 г., например, он просил прислать ему не только розарий, но и разные скапулярии.

О. Будрис, утомленный постоянной работой, еще раз попробовал просить об отпуске хотя бы летом будущего 1923 г. Архиепископ Цепляк разрешил о. Франциску выехать, однако только после возвращения священников в оставленные приходы. Однако никто не вернулся, а оставшиеся священники оказывались в тюрьмах и впоследствии должны были покинуть Советскую Россию.

Во время голода в Екатеринбурге было открыто отделение Французского Красного Креста, представители которого помогали также местным католикам, поэтому о. Будрис просил, чтобы архиепископ написал французам благодарность.

Весной 1923 г. о. Будрис в очередной раз попросил об отпуске на родину, чтобы навестить своего старого и больного отца, - уже обращаясь не к архиепископу, который находился в тюрьме, а к администратору архиепархии о. С. Пржерембелю. Однако его письмо попало в курию только в марте 1924 г., а еще в июне 1923 г. о. Будрис получил распоряжение снова заведовать, кроме прежних, Вятским храмом.

В последнем сохранившемся письме от 6 июня 1924 г. о. Будрис откзался от возможности выехать в отпуск на Родину, опасаясь запрета вернуться обратно в СССР. Он предпочел остаться с теми, ради кого служил, и исполнять обязанности настоятеля и декана.

После разгрома Католической Церкви в Советской России большевистские власти изъяли архив Могилевской архиепархиальной курии, поэтому он сохранился в государственном архиве.

В апреле 1925 г. о. Франциск был арестован в Екатеринбурге, как заложник. Власти старались использовать его по делу убийства польской жандармерией агентов ГПУ, которые выезжали по обмену в СССР, А. Вечоркевича и В. Багинского. О. Будрис был через месяц освобожден.

Мученичество

Мало сохранилось свидетельств о последних 13-ти годах жизни о. Будриса. Он остался служить в стране, где большевики преследовали верующих любого исповедания. За теми, кто посещал католические храмы, следили, священников и активных прихожан под разными выдуманными предлогами арестовывали, судили, заключали в тюрьмы и лагеря, ссылали в отдаленные районы страны. Постепенно прихожане переставали посещать храмы, боясь репрессий. Велась массированная антирелигиозная пропаганда, направленная прежде всего на воспитание детей-атеистов, на разрушение института семьи и брака.

Когда о. Франциск был молодым священником, ему было трудно жить в далеких от родины местах. Он желал посетить родных, получить помощь от близких. Однако ему это не было дано по причине войны, революции и возникновения границы между СССР и Литвой. Решение о. Франциска остаться в СССР, когда других католических священников уже почти не оставалось, было готовностью на мученическую смерть. Письма Слуги Божьего 1920-1924 гг. позволяют судить о том, как ему было трудно. Однако он не отказался от служения, не старался выехать на родину, не согласился на сотрудничество с безбожной властью. Его мученичество в 1937 г. является простым последствием его решения.

О. Франциск продолжал ездить между приходами, стараясь охватить прихожан пастырской опекой - крестить, венчать, исповедовать, учить детей катехизису. Но, понимая создавшееся положение, он не хотел подвергать прихожан излишнему риску. Поэтому некоторые обряды проводились не в храме, а на квартирах. В Екатеринбурге до 1924 г. это была квартира настоятеля с домашней часовней на ул. Гоголя, 9, где проводились обряды крещения и венчания.

После 1924 г. о. Франциск обслуживал католические общины Тобольска, Тюмени, Перми, Екатеринбурга, Челябинска, Златоуста, Кургана, Уфы, Самары, Казани и Вятки. Хотя большевики привели к закрытию к 1930 г. храмов в Тобольске и Тюмени, Кургане и Ишиме, о. Будрис продолжал посещать живших там католиков, служа на квартирах. В 1934-1937 гг. он был практически единственным священником, обслуживавшим католиков на огромной территории между Волгой и Обью.

Сам о. Будрис был не в состоянии подготовить к таинствам людей во многих городах, поэтому он старался при помощи наиболее надежных прихожан организовать катехизацию под видом дружеских встреч в квартирах и "пикников" за городом, куда выезжали взрослые и дети.

Несмотря на трудную, полную опасностей жизнь, о. Будрис держался бодро. Для тех, кто боялся ходить в храм в 1920-е гг., совершал обряды в своей квартире.

О. Будрис, как всегда, стремился поддерживать веру в душах прихожан, серьезно относился к вопросам морали и говорил об этом в проповедях. Он не боялся призывать родителей беречь своих детей от вступления в коммунистические организации (комсомол, пионеры). В личных беседах с прихожанами он высказывал мнение, что Советская власть долго существовать не может, потому что у власти стоят неграмотные люди.

В 1937-1938 гг. сталинский аппарат разрабатывал систему репрессий ("национальных" дел) против представителей национальных меньшинств (поляков, немцев, эстонцев, литовцев и т. д.), которые обвинялись в создании тайных организаций, задачей которых являлся шпионаж в пользу других государств, в организации саботажа и диверсий, в предательстве Родины и т. д. Первым было осуществлено "польское" дело, так как Польша была врагом № 1 на западных границах. О. Будрис был арестован в рамках этого дела, которое было сфабриковано с целью разгромить католиков в Советской России.

В связи с этим планом, О. Будрис был "назначен" "резидентом" шпионской сети Польской Организации Войсковой (ПОВ) в Предуралье и арестован в Уфе вместе с членами приходского совета 17 июня 1937 г. Он лично обвинялся, в том, что "по заданию французского разведчика епископа Невэ занимался шпионажем в пользу французской разведки и Ватикана" и организовал повстанческую деятельность против советской власти под видом религиозной работы, используя религиозный фанатизм прихожан. Богослужения были названы встречей повстанческой группы. Руководителем выдуманного чекистами отделения ПОВ в Уфе был якобы католический священник о. М. Йодокас, а после его отъезда организацию возглавил о. Будрис. Чтобы показать широкомасштабность "шпионской организации", которой руководил о. Будрис, чекисты арестовывали прихожан, прежде всего членов приходских комитетов, Тобольска, Тюмени, Ишима, Омска, Свердловска (быв. Екатеринбурга), Перми, Кирова (быв. Вятки), Челябинска, Уфы и др. городов.

По воспоминаниям А.Я. Янсона, уфимского прихожанина, арестованного годом раньше и сидевшего в одной камере с о. Будрисом, о. Франциска сильно били на допросах, требуя признания в том, что он шпион, и даже держали на снегу, так что он отморозил ноги и получил воспаление легких. Однако каждый раз, возвращаясь в камеру, о. Будрис постоянно молился, всячески поддерживал сокамерников, повторяя: "Бог нас не оставит...".

В то время приговоры выносили не суды, а специальные "тройки", то есть группы трех чекистов, задачей которых было вынести, как правило, смертный приговор. Постановлением такой тройки от 11 ноября 1937 г. о. Будрис был приговорен к расстрелу. Его расстреляли 16 декабря 1937 г. в тюрьме г. Уфы. Вместе с о. Франциском в это время погибли еще 189 прихожан из разных городов. Захоронение расстрелянных в Уфе в то время осуществлялось на Сергиевском кладбище города, но точное местонахождение могил расстрелянных не фиксировалось.

После смерти Сталина в 1953 г. и разоблачения культа его личности дела осужденных в эпоху сталинизма людей стали постепенно пересматриваться. Несправедливые приговоры отменялись. Определением Военного трибунала Южно-Уральского военного округа от 14 января 1958 г. решение тройки НКВД БАССР от 11 декабря 1937 г. в отношении о. Ф. Будриса было отменено и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления, то есть он был признан полностью невиновным в том, что ему ранее инкриминировалось.

Слава мученичества

К моменту смерти о. Будриса многие католики выехали из России или из-за репрессий и закрытия храмов отошли от активной церковной жизни, а те, кто был готов нести страдания, были расстреляны. Приходы были уничтожены. Но, хотя в местах служения о. Будриса католические приходы возродились только после перестройки, он не был забыт. Память о нем сохранили, прежде всего, немногие дожившие до наших дней католики тех приходов, которые он обслуживал.

Когда Католическая Церковь в России стала возрождаться, восстанавливались приходы также в местах прежнего служения о. Ф. Будриса. В статьях, посвященных возрождению и истории католических приходов в Екатеринбурге, Перми, Вятке, опубликованных в печати или помещенных на интернет-сайтах, упоминается личность о. Ф. Будриса. Краткие биографии о. Будриса содержатся в таких изданиях, как "Книга памяти" и "Losy duchowieństwa katolickiego w ZSSR 1917-1939: Martyrologium" Р. Дзвонковского. Уфимские католики предложили о. Ф. Будриса как кандидата для беатификации.

Когда 9 августа 1998 г. был заново освящен отреставрированный после возвращения приходу храм Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Перми, предстоятельствовавший на св. Мессе архиепископ Тадеуш Кондрусевич, в то время Апостольский администратор Европейской части России, служил в том орнате, который принадлежал когда-то храму, затем был изъят и хранился в местном краеведческом музее, а накануне праздника был возвращен приходу. Для верующих это стало символом связи времен и напоминанием о последнем настоятеле.

После начала подготовки процесса беатификации католических новомучеников России биография о. Будриса вошла в книгу "Зерно из этой земли", посвященную кандидатам на алтарь.

Постулатурой процесса беатификации был издан буклет с фотографией и молитвой. В постулатуру поступила информация о полученных милостях: после чтения молитвы о прославлении Слуги Божьего мужчина излечился от тяги к курению; прошла боль в коленях у пожилой женщины. Верующие читают молитву о прославлении Слуги Божьего, напечатанную на образке с его фотографией.

Сост. А. Романова

При перепечатке ссылка на сайт "Католические новомученики России" обязательна